В тот раз на учения я шел командиром отряда из четырех разведгрупп. Звучит, конечно, громко: Отряд! Командир! Но в спецназе так: если больше одной разведгруппы, значит – ОТРЯД, кто старший по званию – тот и командир! А там до лампочки, может по два человека в группе, или по три.
Но в этот раз отряд был «солидным: четыре группы по 20 человек, Ми-8 для каждой группы и даже два «крокодила» Ми-24 для прикрытия с воздуха.
Назначили меня «кильмандыром» внезапно: штабная крыса, которую назначили старшим, обожралась зеленых яблок и все утро плотно просидела на очке, а теперь с зеленой рожей была направлена в санчасть.
Когда меня «осчастливили» повышением, я матерился минут двадцать: так хотел поспать до вылета, а теперь весь мозг вынесут со своими совещаниями, докладами…
А еще шутники хреновы, другие командиры групп, тут же прибежали, начали изголяться, подкалывать… Садимся под сосной, закуриваем. Леха, самый молодой из нас взводник, радостно вздыхает:
— Хорошо, что этого осла штабного дрищ прохватил! Гы-гы! Он меня уже здесь достал, а под Н-ском я бы ему точно морду набил!
Все комментируют это событие, типа «бог шельму метит» и «лестно» отзываются о штабном. Неожиданно во мне «просыпается» командир:
— Леха, а я что — добренький? Думаешь, на мне ездить будете?
— Саня, да ты хоть постоянно в полях рэксуешь, то на учениях, то на соревнованиях. А этот же чмырь в штабе жопу только протирает, а теперь, перед академией, вдруг решил на учения сходить, выпендрится перед генералом! Тьфу!
— Леша, а за что тебя не «драть»?
— А чо я сделал-то? Только командиром назначили и теперь надо покомандовать?
Пропускаю подколку в свой адрес и продолжаю:
— Вот у тебя группа сейчас – нештатная, собранная со всего батальона, так?
— Ну, так…
— А ты фамилии, имена солдат выучил, посмотрел им в глаза вот так?
Я показываю, шутя, как надо пристально смотреть солдатам в глаза, чтобы рассмешить толпу, сбить напряженность… Стесняюсь я командовать, но за Леху мне еще достанется, если сейчас «не пробудить» в нем совесть. Продолжаю:
— Тебе же по фамильно каждого перечислять, если при генерале будешь боевой приказ отдавать, а ты их не знаешь! Ты вообще куда собрался?
Но Леха «быкует»:
— Да ладно, они же с нашего батальона! Они меня видели, знают, а я их лица тоже видел.
— А как ты с ними общаться будешь? «Эй, ты, как там тебя, с усами!»?
Другие взводники начинают изгаляться по этому поводу и смеяться…
Просмеялись, разрядились, и я продолжаю:
— Ладно, разведчиков ты не знаешь. А сколько, Олешенька, у тебя оружия в группе и какого? Бинокли, ночники есть? А сухпайки твоим «новеньким» их старшина выдал или сам сожрал зажал? Ты проверял?
— Да что ты привязался? Потом все проверю!… Сейчас ведомость мне напишут, приду, вашевысокблагородь, доложу!
Леха встает и собирается уходить. Тоже встаю.
— Леша, вот что ты ерепенишься? У тебя эти учения – вторые. На первых ты обосрался, ничего не выполнил. А я на таких «скачках» уже собаку съел! Вот сейчас пойдет генерал дневки проверять, задачу группы у тебя спрашивать, а ты будешь стоять и блеять!.. И разведчиков ты своих не знаешь и приказ не отдашь поэтому! А у тебя от зубов все должно отскакивать: начиная от количества оружия и заканчивая количеством запасных портянок в группе!..
Леха с издевкой произносит:
— Разрешите идти, товарищ командир?
— Ну, вот что с тобой говорить? Проваливай!..
Другие командиры делают вид, что их это не касается. Но я то знаю, что они – те еще балбесы! Коротко командую:
— Вперед к личному составу, разгильдяи!
… Вечером генерал и вся штабная челядь пошли проверять готовность групп. Закон подлости никто не отменял: генерал прошел почти все дневки и остановился именно на Лехиной группе. Я, как командир отряда, представил Леху генералу и отошел в тенек, за спины, чтобы не видеть Лехиного позора. «Ведь я же ему говорил, дураку! Я же ему говорил!»
Что там Леху спрашивали и что он там отвечал, мне не было слышно. Генеральское «бу-бу», лехино «ля-ля», затишье, смех, опять «бу-бу»… Я уже приготовил отмаз, что командиром отряда я был назначен только четыре часа назад, что…
— Где командир отряда? – рыкнул генерал.
Штабная свита услужливо закрутила головками: «Где командир? Кто?» Я подошел к генералу строевым шагом, доложил. Леха стоял с непроницаемым лицом и смотрел куда-то вдаль.
Генерал закурил и показал нам на Леху:
— Вот, товарищи офицеры, вы все присутствовали здесь, сами все видели, каков уровень подготовки у молодых офицеров… Учитесь! Молодой лейтенант, а все четко доложил, по полочкам разложил! А как боевой приказ на выдвижение отдал? Песня! Заслушаешься! С такими орлами спецназ никто не победит!
Потом генерал подозвал нукеров, Леху записали, чтобы потом подать на благодарность от начальника разведки округа. А он так ни разу и не посмотрел в мою сторону.
Мне как-то было неловко, что ли… Зря наехал на человека? Но разве Леха – человек? Я его, как облупленного знаю: если бы я сегодня ему не «вставил», то не пошел бы он потом и экипировку не проверил, новичков не изучил, оружие бы не посчитал, и стоял бы сопли жевал перед генералом… А теперь, конечно, Леха – герой: учения только начались, а он уже благодарность заработал. Дальше можно уже не стараться, генерал его, как «сынка и умничку» запомнил.
Я надеялся, что Леха придет, помиримся… Фиг там. После ужина прошел мимо меня с таким жалом, мол, ты мне замечание сделал, а я – вон какой Маладэц!…
Ну, маладэц и маладэц! Ты мне даром не сдался, просто нельзя вот так вот на задание уходить, когда недомолвки, обиды… А если бы завтра в бой?
… Леху я больше на учениях не трогал и даже близко не подходил. На четвертый день отряд разбился на четыре группы и перестал существовать: далее у каждой разведгруппы были свои задачи. Оставшись без моего «дебильного присмотра», Леша потерял секретную карту, утопил ствол в реке и пропал вместе с группой….
Искали потом неделю, нашли…