Вы никогда не стояли с оружием, ночью на посту? Особенно, на самом дальнем, в лесу. Незабываемо! Тишина, звезды, и такое ощущение, что ты один во всей Вселенной. Хочется вспомнить что-нибудь из Пушкина или Лермонтова, но ничего, кроме матерных переделок, типа «мой дядя самых честных правил… своей кобыле так заправил…», в голову не приходит. Спать охота — жуть! К столбу лбом прислонился — уснул. Спиной, стоя, уперся в забор- уснул…
Первым делом после заступления на пост надо, конечно же, это дело обкурить. Да, нельзя курить на посту. Знаю! Тем более, когда охраняешь посты с оружием и боеприпасами. Но запретный плод – сладок. Вот разрешили бы курить на посту, я бы не курил, потому что неинтересно было бы. А так – романтика! Начкар обыскивал, обыскивал, а под каску не посмотрел. Раз сигареты не нашли, значит, придется курить.
Открыто подкуривать сигарету и курить – чревато: ночью огонек видно за килОметры. Еще, как назло, какой-нибудь начальник будет в это время проходить вдалеке, увидит и сразу побежит стучать дежурному по части, что часовой на посту курит. Поэтому надо куда-то зашхериться, покурить.
В окопах на постах никто не курит. Туда только ходят… По большой нужде. «Справлять естественные надобности» тоже запрещено по Уставу.
Но кто же будет вызывать разводящего с караульным, ради «я просто писать/какать хотел»? Вот в окопы все часовые и «ходят».
Приехал какой-то большой начальник из Массквы с проверкой. Пришел со штабной лабудой проверять караул, посты, действия часового при нападении. Допустили его на пост, как положено, начал он часовому вводные давать: нарушитель справа, противник слева, нападение со стороны деревни Оглоедовка. Ну, часовой и так, и эдак, все выполняет, ужом крутится, «отстреливается», оборону занимает где угодно, только не в окопе, потому что знает, что он «заминирован». Ну тогда большой и жирный массковский проверяющий решил из себя боевика показать. Что же ты, говорит он часовому, дубина такая, окоп, как укрытие не используешь, а на землю ложишься, тебя же в пять секунд подстрелят! И начал показывать своим жирным телом, как прыгать и уворачиваться от пуль надо. Прыгал, прыгал, так, плашмя, в окоп и вошел… Перепачкал себе «минами» все, что мог и не мог. Офицеры потом его так и прозвали «ассенизатором». «Кто говорит на проверку едет?» — «Ассенизатор!» — «Ха-ха! Пацаны, наверное, там опять на посту все для него «заминировали»?»
Разборки были наикрутейшие… Караул тогда сняли, за то, что грязные окопы у предыдущего караула приняли, и заставили на всех постах окопы вычищать.
Так что старые войны, чтобы покурить, забираются на караульную вышку. Там сухо, чисто, никто тебя не увидит. Но чревато… Присядешь «только на минутку», а вырубишься незаметно и сразу на час…
Как-то стоял на посту в автопарке. Солнце, радио громко играет в военном городке, девчонки вдалеке на пляж идут купаться. Я на вышке тусуюсь, как в уставе положено. Слышу – 11 часов «пикает» по радио. Сейчас вот-вот смена должна прийти, в караулке – завтрак ждет! И облокотился я пятой точкой на ящик с песком, только присесть… Открываю глаза – комбат стоит передо мной на вышке и за плечо трясет: «Часовой! Часовой, что с вами?» Блин, смотрю на часы – 11 часов 07 минут… Я даже ничего придумывать не стал. Встрял, значит встрял. Только подумал, что комбат сам еще тот дурак: а если бы я психический какой был и с перепугу в него весь магазин выстрелил?..
После караула получил я свои пять суток ареста. В стенгазете меня еще нарисовали в красках: с привязанной к спине кроватью и всего в подушках, чтобы караулить, значит, мне удобно было…
Пока стоял, мечтал о чем-то высоком, неземном, курил, забыл позвонить в караулку, доложить, что все без происшествий на посту… Слышится далекий топот сапог и лязганье штык-ножей об автоматы, крики разводящего. Капец… Надо что-то выдумывать, чтобы потом не загрызли в караулке. Волна стыда пробегает по всему телу: парни сменились с постов, только легли спать, а тут из-за меня их подорвали. К тому же бежать на самый дальний пост… Если бы меня из-за такого же ослика, как я, подняли бы по тревоге, поубивал бы!..
Делать нечего: падаю на мокрую от росы траву, катаюсь по ней, нахожу лужицу и немного мажу лицо грязной водой. Появляется разводящий с караульным. Делаю озабоченное лицо и сходу пресекаю все их тупые вопросы, типа «Ты чо, олень, в караулку не звонишь?», своим четким докладом:
— Товарищ сержант, мной, в ходе охраны поста, в лесополосе были замечены неизвестные!…
Потом идет сказка про мое ползание по-пластунски (видите – у меня камуфляж весь сырой!), наблюдение за лесом лежа из укрытия и т.д. В лесу всегда ночью что-то трещит, падает, аукает. И в этот раз что-то свалилось особенно громко, и я сразу же в сознании сержанта из вруна превратился в самого бдительного часового на свете!
Вот так, пока я курил, мечтал, общался с разводящим, незаметно прошел первый час из двух на посту…
Приходит смена. Меня меняет на посту литовец по национальности. В караулке после моих сказок прошел шухер, что в лесу бродит уже чуть ли не банда, и наш «лабус» немного встревожен. «Лабус»-жмотяра уже год должен мне три рубля (советских). Поэтому доверительно сообщаю ему, что вон там, и особенно вон там, в лесу жгут спички. А вон там слышны были женские крики. Лабус сильно бледнеет.
Приходим в караулку. Осталось сдать зачеты по уставам и через два часа – спать. Но, видимо, переборщил я с «лабусом». Тот, с перепугу, три раза вызывал подкрепление, потому что «там ф лесу чтотто громыхалло и я подумаал, что эттто нападение!». А кто к нему бегали? Помначкар с разводящим по очереди, а я – постоянно… Пошутил, блин…